lual:В комментах в посту про "игры на выбывание" развернулась длинная многодневная дискуссия о вредности-безвредности психологического воздействия. Там разговор идет в контексте ситуации психологического тренинга, но мои наблюдения показывают, что страх "а вдруг специалист мне навредит?" является очень распространенным клиентским страхом. И хорошо, если он предъявляется в открытую в отношениях с этим самым специалистом. То есть - человек приходит, садится и говорит: "знаете, дохтур, я боюсь, что Вы мне навредите". Потому что тогда это можно обсуждать, выяснять для себя степень риска оказаться "поврежденным" и уже на основе этого принимать решение - рисковать или нет. Хуже, если человек боится и на основании этих опасений к специалисту не идет. В общем, мне захотелось поговорить за страх...
Сразу предупреждаю, что говорить буду я лишь о том, что знаю более-менее хорошо. То есть - не о тренингах, не о психологическом консультировании, а о психотерапии. Еще точнее - о гештальт-терапии.
Сперва - немного нудной теории. Игорь Погодин в статье про гештальт-анализ, "современную психотерапию следует рассматривать не как способ изменить нечто неадекватно функционирующее в клиенте, а как возможность восстановить нарушенный некогда процесс оптимального психологического развития". И с этим невозможно не согласиться. Тем более, что подобные взгляды на психотерапию озвучивал еще Милтон Эриксон, говоря о "тормозах" в нормальном психологического развития и о том, что задача терапевта - клиента с этих самых "тормозов" снять. А дальше он сможет двигаться сам.
При этом человек устроен так, что его развитие происходит только через преодоление фрустрации. Честно скажу - не знаю, кто из спецов первым описал данную закономерность, я прочла об этом у Перлза и, сверив прочитанное с собственными наблюдениями, пришла к выводу, что "повар нам не врет". Если все хорошо, полностью оптимально, никаких сложностей нет - так и развиваться получается незачем, можно сидеть себе спокойно на пальме, бананы кушать. Правда, стоит отметить, что так не бывает. Потребность в развитии заложена в каждом из нас по умолчанию. И рано или поздно прежний психологический возраст начинает "жать", подобно башмакам, из которых человек уже вырос. И это означает, что пора расставаться с прежним представлением о себе и мире, и переходить на новый уровень.
В принципе, об этом люди знали с древнейших времен, задолго до появления науки психологии, и именно этому способствовали обряды инициации, сопряженные с прохождением человеком испытаний различной степени сложности. Те, кто с испытаниями не справлялся, переходили в разряд "старых детей" и лишались права заниматься "взрослыми" делами (интересующиеся да соблаговолят прочесть книгу Риммы Ефимкиной "Пробуждение Спящей Красавицы", там об инициациях написано много и подробно). В настоящее время инициатические обряды как социальная норма благополучно канули в Лету - и это не есть хорошо - поэтому роль "проводника на новый уровень жизни" часто достается психотерапевту. И в этом процессе без фрустрации обойтись оказывается никак невозможно.
При этом - помним, да? - задача терапевта заключается в том, чтобы помочь клиенту "подрасти", научиться отыскивать новые способы решения жизненных проблем и трудностей взамен прежних которые уже не работают и потому проблемы с трудностями выглядят неразрешимыми. Задачи "разрушить" и "повредить" клиента, зафрустрировав его смерти, у терапевта нет.
И что важно в данном процессе - это подобрать оптимальный уровень фрустрации. Тот, который окажется для клиента выносимым и стимулирующим приобретать новый опыт. В ответ на фрустрацию в человеческом организме возникает энергия, направленная на реализацию того, то, что физиологи называют "реакцией борьбы или бегства". Условно - если я вижу, что-то, что мне не нравится и чувствую в себе силы это изменить - возникнет реакция гнева, стремление бороться и победить. Если оно не нравится, но выглядит уж больно устрашающе, то оптимальным вариантом будет - унести ноги.
Штука в том, что выяснить преодолимый для другого человека уровень фрустрации - задачка, требующая времени. Поэтому-то терапия начинается с так называемой шизоидной фазы, где забота о безопасности клиент-терапевтических отношений принадлежит в большей степени терапевту. Его целью на этой стадии является выяснить, "где начинается граница клиента" - что за характер у этого человека; насколько хорошо он понимает собственный внутренний отклик на то, что говорит и делает терапевт; насколько ясно и четко может сообщить о том, что ему что-то в этих словах и действиях нравится или не нравится.
Проблема в том, что многие люди этого не умеют вовсе.
Самая распространенная причина такого неумения - та реакция родителей, которую он получал в детстве в тех ситуациях, когда пытался протестовать и настаивать на своем. Протестовать и настаивать в определенном возрасте начинают абсолютно все дети, это как раз то, что называют "кризисом трех лет". Понятно, что "три года" - маркер достаточно условный, у одних детей он начинается немного раньше, у других немного позже. Но - начинается.
И вот - представьте - ситуация. Не повезло. Родители оказались людьми, сильно груженными различными убеждениями типа "ребенок не должен злиться на родителя", "до своего мнения еще надо дорасти", "я лучше знаю, что нужно моему дитяте" и прочими подобными, общий пафос которых сводится к тому "ребенок должен слушаться". Всегда.
Встречаясь с ребенкиным протестом, такой родитель оказывается в крайне тяжелой ситуации. Он не знает, что ему делать с этим протестом, как на него реагировать. Картина мира - та, в которой ребенок должен слушаться и иначе никак - рушится. И родитель впадает в панику. Это нормально - впадать в панику, когда рушится что-то очень ценное.
А поскольку паника - это очень неприятное чувство, переживать, вкупе со своей растерянностью и непониманием, что же делать, сложно и не хочется, родитель принимает оптимальное, с его точки зрения, решение - ликвидировать источник паники. Который - опять же с его точки зрения - содержится в поведении ребенка. А вовсе не в том, что родитель не знает, как ему реагировать на детский протест ("мама же лучше знает", "папа же пожил, папа - умный" - помним, да?). Тем более, что ликвидировать тревожащие поведенческие проявления маленького ребенка очень просто, рычагов воздействия на него - тьма-тьмущая. Запретить. Накричать. Пристыдить. Отшлепать. Обесценить. Наказать отвержением - "если ты так себя ведешь, то я тебя брошу (уйду, оставлю одного, не буду с тобой разговаривать и ничего для тебя делать").
Противопоставить таким мерам воздействия малышу решительно нечего. Он слишком слаб для того, чтобы дать сдачи. Он не может сказать "ну и пожалуйста, я пойду поищу себе других родителей, таких, которые меня будут больше любить". Он тотально зависим от родителей. И понимает - если мама и папа, самые великие и главные люди в его жизни, сочтут его "плохим" и на этом основании перестанут о нем заботиться - он просто умрет.
Конечно, мама и папа, пребывающие в относительно здравом уме и твердой памяти, ребенка на улицу не выбросят и погибать без заботы не оставят. Конечно, они говорят такие вещи сгоряча, от злости и собственного бессилия. Но ребенок-то об этом не знает! И потому сказанному - верит.
И пугается зачастую очень сильно. И выносит из подобных отношений примерно такой вот опыт: "Говорить о том, что что-то не нравится - себе дороже. Навстречу мне не пойдут, наоборот, настучат по башке за то, что о своем недовольстве заикаюсь".
Кстати, подобный исход угрожает и детям тех родителей, которые очень сильно запарены про "счастливое детство" своих отпрысков. Которые бьются-колотятся, чтобы у ребенка "все было" - вещи самые модные, школа самая престижная, мобильник самоновейшей марки - и недовольство чада воспринимают как личное оскорбление: "чем ты недоволен, у тебя же все есть!". Все есть, папы с мамой нет, родители слишком заняты своей ролью "носителей добра" для того, чтобы обращать внимание на ребенка.
В итоге получается такая вот засада: выражать злость и недовольство нельзя, за это накажут; чувства же эти - злость и неудовлетворенность, меж тем, возникают регулярно. А значит - угроза быть наказанным сохраняется. Выход из этого положения тоже находится - постепенно ребенок привыкает не чувствовать неудовлетворенности и злости, не допускать этих чувств в свое сознание. Все. Задачка решена. Теперь он - в своем представлении - соответствует родительскому мифу о "правильном ребенке", а, значит, находится в относительной безопасности.
Очень любопытными в этом плане бывают момент, когда клиент на вопрос о чувствах, которые вызывает у него та или иная ситуация, начинает ответ со слов "ну, злости у меня нет...".
Вырастая, такие люди продолжают вести себя так, как их когда-то научили. Тем более, что система образования, ориентированная на установку о том, что "ребенок должен учиться и слушаться" данную педагогическую линию вполне поддерживает. И со временем накапливает ворох проблем. Потому что для того, чтобы решить любую проблему, нужно, во-первых, признать, что в существующем положении вещей что-то не нравится, во-вторых - воспользоваться той самой энергией "борьбы или бегства". Для того, чтобы либо изменить ситуацию, либо убрать из нее себя.
При том, что делать подобные вещи человек отучался долго и упорно с самого раннего детства - помним, да? - и ко взрослости начисто забыл о том, как оно, собственно, делается. И попробуйте в таких условиях решить хоть одну проблему.
(Энергия гнева, кстати, в организме все равно возникает, вне зависимости от того,осознается она или нет. На что расходуется эта энергия, будучи запрещенной к прямому предъявлению - это, пожалуй, отдельная тема)
Да и жизнь человека, который себя не отстаивает, оказывается полна невзгод и опасностей - под того прогнись, этому подчинись, слова против не скажи, сдачи дать не смей... в общем - бери того и "делай с ним шо хошь". Сам человек давно уже забыл о том, когда и как все это начиналось, и теперь максимум что делает - так это, выучив разные красивые длинные слова, сетует на свой "мягкий характер" да "низкую самооценку".
Поэтому, если в жизни такого человека замаячила перспектива встречи с психотерапевтом - сам подумал или, там, знакомые посоветовали - то одной из первых при этом совершенно естественно возникает мысль типа "ну вот, и этому придется подчиняться". Ну а дальше, столь же естественным порядком, тянется идея о том, что "этот", воспользовавшись его подчиненным положением, может с ним что-нибудь такое сотворить, что, спасибо, не надо.
Тем более, что реальной информации о том, что представляет из себя работа психотерапевта удручающе мало, а вот мифов разной степени абсурдности про специалистов от "психо" столь же удручающе много. А пристрастие людей к игре в "подумайте, какой ужас!" еще господин Эрик Берн давным-давно описал.
Так к чему я все это долго и нудно рассказываю?
К тому, что большинство психотерапетов все это, о чем было долго и нудно - знают. Во-первых, потому что их этому учат. Во-вторых, потому что они в обязательном порядке проходят собственную терапию и многие клиентские трудности знают, так сказать, "изнутри", на собственном, клиентском же, опыте. Через что априорно подозревать терапевта в каком-то сознательном желании навредить - на мой взгляд, совершенно не полезно. А полезно - помнить о том, что терапевт работает для клиента. Спрашивать, уточнять, возражать. Даже если это очень трудно. Даже если вы всю жизнь именно этого и избегали. Когда-то же надо начинать.
Да, кстати... мои учителя, помнится, говорили: "Гештальтом навредить нельзя, можно только - не помочь".
На этой оптимистической ноте и закончим.