Психический

Каждый мужчина из их компании встретил собственное сорокапятилетие как приличный человек, согласно возрастному кризису. Один купил спортивную машину и на вопрос жены: «А детей куда посадим?» — недоуменно переспросил: «Кого?». Другой стал прикидываться тинейджером — пополнил гардероб кедами, футболками с задорными надписями и бейсболками, которые очень удачно прикрывали лысину. Третий раскошелился на шикарный мотоцикл, установил его на вечную стоянку во дворе дома, рядом с барбекюшницей, и, когда приезжали гости, выходил жарить шашлыки в мотоэкипировке: кожаная куртка, жилет, штаны и даже ремень с эмблемой Harley-Davidson.

Все герои, как и положено героям в последнем приступе молодости, прыгнули с парашютом, попытались приударить за студентками, рыпнулись насчет развода и немножко ушли в запой — недельки на две, не больше. Двое сменили работу. Один по примеру Берлускони подтянул веки в клинике пластической хирургии, отчего его левый глаз какое-то время не закрывался полностью во время сна: «Зато я подчиненных держу в тонусе, даже если дремлю за столом! Главное — левым боком к ним сидеть».

[Дальше]

Итак, каждый спасался известными методами как мог. И только Никонов решил выпендриться-завел личного психолога. Такой дикости никто из пацанов не ожидал. «Мне нужно место, чтобы выговориться!» — объяснял им Никонов. «В нашем мире такое место называется сауна!» — возмущались товарищи.

Супруга тоже отказалась его понять и принять. «Эй, психический, иди ужинать!» — сообщала она ему по вечерам. А когда он тихо беседовал со своим доктором по телефону, вообще из себя выходила: «Короче, дорогой, все плохо, жизнь ужасна, конец у всех один, можешь повеситься, но хватит, черт побери, трепаться! Мне надо маме позвонить!»

Но чем больше над ним насмехались, тем активнее Никонов боролся за свою душевную экологию и личностный рост. Даже довел до слез new-байкера, когда сказал ему: «Толян, маленький мальчик внутри тебя сейчас вопит о помощи. И ты знаешь, что дорогая игрушка тут не поможет». В общем, странно Никонов себя вел, очень странно. Не по-русски как-то.